Непредвиденные последствия. Колонка Карбалевича

С самого начала своего президентства Александр Лукашенко использовал празднование Дня Победы для легитимизации своей власти. Он объявил себя наследником той Победы, что, по его представлению, давало ему карт-бланш на любые действия. Инструментальный подход к празднику Победы Но в нынешнем году несколько изменился контекст этого праздника. Неразрешенный до сих пор политический кризис наложил на него свой отпечаток. Еще зимой белорусские власти решили использовать идею победы над фашизмом для того, чтобы отмыться от образа абсолютного зла. Шумная кампания вокруг темы фашистского геноцида во время войны призвана была переформатировать политическую повестку дня. И кульминацией этого процесса стало празднование Дня Победы. Не первый раз Лукашенко всех своих противников отождествляет с фашистами. Но ныне эта тема приобрела особое звучание. В приверженности фашизму Лукашенко обвинил весь Запад: «Современные неоколониалисты умышленно сеют национальную рознь, плодят кровавые конфликты на планете и вновь пытаются одеть молодежь в коричневую униформу». А заодно пометил всех своих внутренних оппонентов: «Нам навязывают флаги и гимны, опороченные сотрудничеством с гитлеровскими убийцами». То есть Лукашенко пытается использовать тему победы над фашизмом не просто для идеологического оправдания антизападной, антидемократической политики, но для реинкарнации своего режима на новом уровне, в форме неосталинизма. При этом власти не только не прячут такой инструментальный, утилитарный подход к этому для многих святому празднику, а демонстративно выпячивают, всячески показывают, что для них важна не столько сама годовщина Победы, сколько ее использование в политических целях. Декрет о «престолонаследии» Наконец-то появился неконституционный декрет Лукашенко о придании президентских полномочий Совету безопасности. Для придания дополнительного символизма этому документу, он был подписан именно 9 мая, в День Победы. Прежде всего, его содержание не соответствует названию. Декрет №2 назван так: «О защите суверенитета и конституционного строя». Какое отношение к суверенитету имеет механизм перехода власти после исчезновения Лукашенко – не понятно. Словно в насмешку над правом антиконституционный декрет принят якобы для защиты конституционного строя. Но с появлением этого документа возникает много непонятных вопросов. Например, что делать, если Лукашенко не убили, а он умер естественной смертью или погиб в результате автомобильной или авиакатастрофы? А если он ранен, но не может исполнять свои обязанности, в таком случае вступает в силу этот декрет или действует Конституция? Далее, в действующей Конституции полномочия президента огромные, подробно перечислены, но они все же ограничены. Из декрета следует, что в случае гибели президента Совету безопасности переходит вся власть, ничем не ограниченная. Такой режим принято называть диктатурой. И еще. В декрете сказано, что одновременно с переходом власти к Совету безопасности в стране вводится военное или чрезвычайное положение. А в пункте 4 говорится о выборах. Но в условиях военного положения выборы не проводятся. Значит, его надо отменять. Но тогда полномочия Совета безопасности заканчиваются, ибо, по логике и духу декрета, он выполняет функции президента только в период режима чрезвычайщины. Или нет? Другими словами, своим указом Лукашенко создал огромную юридическую неразбериху, которая не может закончиться ничем хорошим. Интересно посмотреть, как будет выкручиваться Конституционный суд, парламент, оценивая этот очевидно антиконституционный документ. Чем мотивировано это решение? Но тут, пожалуй, едва ли не более важна мотивация принятия декрета. Видимо, сам того не осознавая, этим документом Лукашенко отождествил свою власть с жизнью. Оказывается, для него эти понятия равноценны. Смысл декрета в том, что власть можно потерять только вместе с жизнью. Что же так напугало Лукашенко, что побудило принимать документ на случай своего убийства? Не только история с заговором. В последнее время произошел всплеск внимания к Беларуси важных субъектов мирового сообщества. Саммит G 7 призвал белорусские власти провести демократические выборы. Состоялись слушания по Беларуси в Конгрессе США. Немецкие адвокаты обратились в Федеральную прокуратуру Германии с предложением завести дело в отношении Лукашенко, чем, кстати, он сильно возмутился. Видимо, эти события его сильно впечатлили. 7 мая, общаясь с журналистами, Лукашенко разъяснил, что все это делается для того, чтобы подготовить общественное мнение к его убийству. Он сказал: «Значит, надо сейчас на внешнем контуре создать образ негодяя и прочее. Слушайте, а кто во Франции или Великобритании будет разбираться? Вот им втюхают в голову, что это преступник, это самый кровожадный кровопийца. Это вот президент Беларуси. И начнут формировать общественное мнение. Для чего? Если пристрелят, чтоб там радовались, что убили негодяя. Понимаете, значит, они от этих планов не отказались. И мы от их безумства, от того, что они не понимают, что делают, и не умеют это делать, получили сигнал, что они не остановились». Вот такая апокалиптическая картина мира, которая и побудила к изданию этого декрета. Политические последствия Не менее интересны возможные последствия этого решения. Причем, не только политико-правовые. Принятие декрета будет иметь влияние на общественное сознание. События прошлого года разрушили многолетнюю стабильность в стране. Хоть протесты почти исчезли, но политическая атмосфера в стране не разрядилась. Лукашенко сам это признает. Выступая 9 мая, он заявил: «Может, кто-то излишне беспокоится о мире и безопасности. Может, кто-то вообще перестал в это верить. Так вот, я сейчас обращаюсь к вам — тем, кто не верит». Он пытается всех успокоить, уверить, что твердо контролирует ситуацию, беспокоиться нечего. Но посмотрите, что обычный человек видит на официальном информационном экране. Конституционная реформа, после которой не понятно, какой будет новая структура власти и место в ней Лукашенко. Заговор против Лукашенко, который освещается государственными СМИ в течение нескольких недель. Этот декрет на случай, если Лукашенко убьют. То есть обыватель видит, что страна вступила в период потрясений, неопределенности. И главным дестабилизирующим фактором стал сам Лукашенко. Декрет №2 – это своего рода политическое завещание Лукашенко. Когда у нас пишут завещание? Это где-то там, в Америке, все люди пишут подобные документы в молодом возрасте. А у нас так не принято. Здесь завещание пишут накануне ухода в другой, лучший мир. В нашем случае речь идет о политическом уходе. Помните известный слоган российского политика Вячеслава Володина: «Есть Путин — есть Россия, нет Путина — нет России». В течение 27 лет государственные СМИ внушали белорусскому обществу аналогичный вывод, вставляя в эту формулу фамилию Лукашенко. И вот теперь сам Лукашенко и его окружение, может быть, того не желая, подняли вопрос о Беларуси без Лукашенко. Декрет № 2 — это признак обреченности. Это продолжение прошлогодней истории о появлении Лукашенко на экране с автоматом и в бронежилете. То есть этим декретом он сам открывает перед обществом постлукашенковский горизонт. Подписывая декрет, Лукашенко ставит в повестку дня публичных обсуждений вопрос о том, что будет после Лукашенко, невольно провоцируя искусственный кризис его легитимности. В подсознание белорусского общества закладывается представление, что и без Лукашенко Беларусь может жить. Это особенно важно для его сторонников. В любом случае, Лукашенко своим декретом запускает процесс, который будет иметь непредвиденные последствия для его автора. Белорусско-российские отношения В отношениях между союзниками появились новые конфликтные узлы. Россия до сих пор не выделила Беларуси кредит в размере $ 500 млн, обещанный Путиным еще в сентябре прошлого года. Возникла какая-то странная история с поставками российской нефти на НПЗ «Нафтан» в Новополоцке. В мае поставки сократились в 2,2 раза. Причем, официально никто ничего не объясняет. Неофициально озвучивается версия, что, дескать, «Роснефть» испугалась американских санкций в отношении белорусского НПЗ. Но, во-первых, санкции вступают в силу только с 3 июня. Во-вторых, решение США не предусматривает вторичных санкций, т. е. они не распространяются на третьи страны и их компании. Весьма вероятно, что Россия, использует американские санкции как предлог, чтобы создать новый механизм давления на официальный Минск. 3 мая Министерство юстиции отказало в регистрации пророссийской партии «Союз». Лукашенко хочет иметь монополию на отношения с Россией. Как только дело дошло до возможности Москвы влиять на внутреннюю политику Беларуси через рычаги, которые Лукашенко не может контролировать (то есть пророссийскую партию), был включен тормоз. 9 мая Лукашенко и Путин говорили по телефону и договорились о новой встрече, хотя совсем недавно вели переговоры (22 апреля). Кажется, в двусторонних отношениях происходит что-то важное, и оно скрывается от общественности.