«Лукашенко уже давным-давно женился на власти и без нее не представляет жизни»

"Любимую не отдают" - в этой фразе, уже давно ставшей мемом, "любимой" для Лукашенко является не страна, а власть. Академический директор BISS Петр Рудковский рассказал "Белорусскому партизану", есть ли выход из тупика. Почему протесты 2020 года не привели к смене правящего режима? Стоит ли ожидать перемен в ближайшей перспективе? Где искать выход из политического тупика, в котором оказалась Беларусь? Исследование BISS ”К новой Беларуси: факторы трансформации " попыталось дать ответы на поставленные вопросы. После презентации исследования ”Белорусский партизан" побеседовал с академическим директором BISS Петром Рудковским. "Шансы на внезапный успех были минимальными” - Больше года Беларусь переживает события, которые одни называют революцией, другие бунтом, а Лукашенко трактует как попытку государственного переворота. Что это все-таки было? - Очевидно, это был протест против фальсификаций выборов и голос в защиту демократических ценностей и правовых процедур. Вместе с тем, накопилась усталость общества авторитарным правлением, которое длится более четверти века. Появилась альтернатива в лице Виктора Бабарико, Цепкало, которую в результате Тихановская воплотила в самые разные симпатии к альтернативным кандидатам. Именно они породили беспрецедентный продемократический подъем. Очевидно, никакого государственного переворота не планировалось, наоборот, это был подъем во имя верховенства закона в первую очередь. Прошлые события революцией тоже не назовешь, это не революция: на 99 процентов это мирный протест за законные права, конституционные права белорусского народа. - Имел ли мирный протест шансы на успех – смену власти - изначально? Учитывая персону Лукашенко и характер его режима? - Шансы на внезапный успех были минимальными, невысокими. Но тем не менее в долгосрочной перспективе такого типа протесты, такой подъем, такая креативность, сопровождавшая протесты, конечно, сильно повлияла на ментальность значительной части общества и номенклатуры тоже. Бесспорно, это будет важный этап в преодолении авторитаризма и перехода к демократии. - Сейчас многие ищут причины того, почему массовый протест все же не вылился не только в смену власти, но даже в минимальные перемены, а перерос в массовые и затяжные репрессии. Почему так случилось? - На исход протестов повлияли два важных фактора. Это поведение Кремля, на который ориентируются белорусские топ-чиновники, прежде всего - силовики. Наравне идет и второй очень важный фактор, а именно: значительная часть силовиков все же не решилась или не сочла целесообразным поддержать протесты или хотя бы занять нейтральную позицию. Это два основных фактора. Но здесь нужно подчеркнуть, что внезапная смена авторитаризма, особенно консолидированного авторитаризма, который уже имеет опыт существования и преодоления различных испытаний – крайне редкие случаи. Тунис 2010-2011 годов является своеобразным исключением из правил: там в течение месяца с начала массовых протестов удалось свергнуть автократа. В подавляющем большинстве случаев смена власти занимает длительное время, даже не год, а несколько лет, иногда – десятилетия. - Как можно характеризовать нынешнее положение, в котором оказалось общество, власть и страна в целом? - Общество оказалось в состоянии придушенного неудовольствия; неудовольствие есть, даже обострилось, но с учетом крайне высоких рисков оно не выливается в акции, и это понятно. Власть, режим оказался в ситуации заколдованного круга, так как для того, чтобы избежать нового массового взрыва неудовольствия, нужны репрессии. Чем больше репрессии, тем выше риск неудовольствия и того, что в определенный момент оно снова может выйти из-под контроля, может спонтанно, неожиданно взорваться. Выходом из заколдованного круга для режима мог бы стать определенный прорыв - или экономический, дипломатический или хотя бы спортивный. Повышение имиджа на международной арене, гордости за державу под патронажем действующей власти могло бы сделать прорыв в заколдованном кругу. Но мы видим, что ни в экономической, ни тем более в дипломатической, ни даже в спортивной сфере этого нет и не предвидится. Таким образом на ближайшее время режим становится заложником этого заколдованного круга. Хотя общество очень страдает от такого состояния, но и для самого режима ситуация очень рискованная, непредсказуемая: нельзя бесконечно проводить репрессии в таком режиме, в определенное время их придется остановить. А прекращение репрессий с большой вероятностью может стать катализатором нового витка протестов или может запустить новые неконтролируемые процессы, как это происходило в период горбачевской перестройки. Режим пытается выиграть время разговорами о Конституции и транзит власти - Понимает ли Лукашенко, что страна оказалась в тупике? Международная изоляция, санкции, подавленное недовольство, кризис легитимности – это, как по мне, тупик. Все разговоры о конституционной реформе, о транзите власти – это попытки выйти из ловушки или все же это пустое затягивание времени? - Наверное, в восприятии Лукашенко Беларусь не оказалась в тупике. Он верит, что происходит цивилизационный конфликт с ненавистным Западом, но надеется, что ему удастся, как минимум, договориться с евразийской частью планеты, вне западного мира. Здесь надо признать и отдать должное, что Лукашенко имеет за собой массу различных испытаний – политических и экзистенциальных. Его приход к власти был обозначен различными рискованными моментами, а процесс консолидации авторитаризма в 96-97 годах был очень рискован для него. Хотя тогда, при Ельцине, на руководящих должностях было больше его противников, а сторонники были более четкими, сильными, яркими. Режим Лукашенко достаточно успешно адаптировался к вызовам интернета: в конце нулевых годов - в начале прошлой декады интернет распространился по Беларуси, и режиму удалось пережить этот процесс. Нынешняя ситуация отличается от предыдущих в том плане, что тогда Лукашенко или имел за собой большинство среди населения, или доминировали симпатии или, по крайней мере, была политическая апатия. В 2020 году и след простыл поддержки большинства. Здесь более существенно, что его противники почувствовали себя большинством, причем за этим ощущением стоял определенный опыт. Во всяком случае, создалось ощущение, что Лукашенко имеет только поддержку меньшинства. Что касается разговоров о конституционной реформе, о транзите власти, то с точки зрения режима это прежде всего - способ выиграть время, что очень существенно для режима. Политический опыт Лукашенко на этом и базируется - не на долгосрочной стратегии, а на умении адаптироваться к ситуации, использовании ситуативных моментов. Да, сейчас кризис, но мы затянем время, и позже появятся новые шансы, которыми мы и воспользуемся. И это срабатывало долгое время. Сработает ли этот расчет сейчас? Может и сработает, но сомневаюсь, что на долгое время, на долгие годы. Лукашенко надеется войти в фазу очередного торга с Западом - Может ли Лукашенко надеяться на восстановление отношений с Западом “с чистого листа”? Особенно после миграционного кризиса? - Восстановить отношения ”с чистого листа" невозможно, и сам Лукашенко, я убежден, на это и не надеется. Но наверняка надеется войти в фазу очередного торга с Западом – добиться уступок в виде частичной или полной отмены санкций взамен на частичную амнистию его оппонентов. Это, пожалуй, единственное, на что он может надеяться. Реально это или не реально? Наверное, сегодня осуществить такое намного труднее, чем в 2011-2012 годах, но на 100 процентов не исключал бы такого сценария. - Значит, без дополнительных санкций со стороны Запада действительно в ближайшее время может произойти политическая амнистия? - Нельзя исключать, что и в ближайшее время. Но ситуация сейчас очень сложная: много и психологических, и дипломатических, и политических факторов. Поэтому, полагаю, если процесс и начнется, то не раньше начала, а то и весной 2022 года. "Не стоит преувеличивать фактор кремлевского риска” - Павел Мацукевич считает, что на белорусскую власть не следует сильно давить, так как это ведет к крымизации Беларуси. Снова из рукава появилась старая пропагандистская карта: Западу нужно дружить с официальным Минском, ведь в противном случае Беларусь окажется в более сильных объятиях России. Что из этого - пропаганда, а что – реальная угроза? - Здесь стоит озвучить базовую истину: без риска не обходится ни в бизнесе, ни в политическом процессе. Разве давление на белорусскую власть не повышает риски усиления зависимости от России? Да, повышает. Но достаточная ли это причина, чтобы смириться с существующим состоянием и не принимать никаких мер, чтобы остановить режим, особенно репрессии? Скорее всего - нет. С другой стороны, не следует преувеличивать фактор кремлевского риска. Политическая и экономическая зависимость может на пару степеней подняться, но приведет ли она к аннексии? Скорее всего, нет. Однако нынешняя ситуация требует определенных рисков. - Говорят, Лукашенко и Путин – две стороны одной медали. То есть, что бы ни задумал Лукашенко, Путин вынужден будет поддержать этот замысел. Действительно между ними существует такая сильная взаимозависимость? - Это разные медали. Путин - авторитарный руководитель большой многонациональной ядерной державы, с относительно сильной внутренней и международной легитимацией. Лукашенко - авторитарный руководитель одной постсоветской страны, который имеет серьезные проблемы с легитимацией как внутри страны, так и в международном пространстве. Путин решил поддержать Лукашенко в ситуации политического кризиса, так как протестное движение явилось ему (Путину) слишком разнообразным и непредсказуемым. Но это не значит, что он готов был бы поддержать любой лукашенковский замысел. Даже политически безопасная формула "дешевый газ в обмен на поцелуи" уже давно утратила актуальность и почти наверняка не будет принята в будущем (а этого Лукашенко очень хотел бы). - Рискует и Кремль, который признал сразу Лукашенко избранным президентом и который до сих пор оказывает официальному Минску поддержку – дипломатическую, политическую, меньше - финансовую. За какие "победы" на белорусском фронте в Москве планируют выпить шампанского? - Поддержка Асада в Сирии и Мадуро в Венесуэле со стороны Кремля была еще более проблемной с точки зрения выстраивания хороших отношений с западным миром и Южной Америкой. Но выстраивание хороших отношений с Западом после 2000 года не является приоритетом Кремля. Напротив, он делает ставку на цивилизационную конфронтацию с западным миром. По мере возрастания проблем с талибами может возникнуть потребность переосмысления этих отношений, но еще рано говорить, возникнет ли такая потребность вообще. То, что может иметь сейчас значение для Кремля - это перспектива снижения пророссийских настроений в Беларуси. В течение практически всего постсоветского периода, за небольшими исключениями, среди белорусов преобладала приверженность интеграции с Россией над приверженностью к европейской интеграции. Вот на этом поле Кремлю не хотелось бы рисковать. И он рад был бы найти альтернативного, лояльного к Москве, политика, который пользовался бы реальной поддержкой в белорусском обществе. Где выход из тупика? - Политический кризис не может тянуться вечно. Прогнозы дело неблагодарное, но тем не менее спрошу: какой вариант разрешения кризиса Вам представляется наиболее реалистичным? - Правящая группа решается на трансформацию системы из суперпрезидентской в президентско-парламентскую, а затем проводятся свободные выборы - президентские и парламентские. Благодаря этому старая правящая группа получает шанс сохранить часть влияния в новой конфигурации, а сторонники перемен также получают реальные рычаги влияния на государственную политику. Такой вариант обсуждался во властных кругах, но победила консервативная опция — сохранить нынешнюю систему при минимальных изменениях. Нельзя исключать, что по мере усиления изоляции и нагромождения экономических проблем, властям придется вернуться к указанному варианту. Лукашенко давным-давно "женился" на власти - Вопрос больше из области психологии, чем политологии. И тем не менее задам его. Фраза Лукашенко "любимую не отдают” стала мемом. Всегда возникают следующие параллели: Лукашенко не живет с женой Галиной Родионовной с 94 года, если не раньше; и сам не живет, и ей не дает жить, изолировав в Шклове. То же самое происходит и с Беларусью: раз белорусы отвергли меня, значит, пусть страна никому не достается. То есть отношение и к жене, и к стране одинаковое – как к своей собственности. У Лукашенко нет уверенности, что ему удастся продержаться у власти долго (по крайней мере, столько, сколько хотелось бы), а раз так, то можно разрушать... - Что касается отношений Лукашенко с женой, здесь сложно мне что-либо сказать. Нет, однако, сомнения, что этот человек уже давным-давно женился на власти и без нее не представляет жизни. "Любимую не отдают" - "любимой" для него является власть. Насколько далеко он готов пойти ради защиты этой "любимой", сложно сказать. Скорее всего, достаточно далеко, чтобы дать приказ стрелять по своим оппонентам. Чтобы пожертвовать независимостью Беларуси - скорее всего, нет. Ведь потеря независимости означала бы и потерю (абсолютной) власти, а также потерю каких-либо надежд на вход в историю в качестве "отца нации".