Чьи смерти в 2021 году связаны с политикой государственного террора в Беларуси

Смерть не менее 7 человек в 2021 году прямо или косвенно была связана с политикой государственного террора, которую проводит режим Александра Лукашенко.

Смерть в колонии

В январе 2021 года активист и общественный деятель Витольд Ашурок из Березовки был наказан 5 годами колонии за участие в мирных протестах. Его этапировали в шкловскую колонию, где меньше чем через месяц – 21 мая он погиб при невыясненных обстоятельствах. Сначала родным сказали, что у мужчины остановилось сердце, а через пять дней отдали тело с перебинтованной головой.

В Следственном комитете заявили, что за месяц пребывания в исправительном учреждении «осужденный допустил двенадцать нарушений установленного порядка отбывания наказания, за что был переведен в помещение камерного типа», а накануне дня гибели Ашурок «получил телесные повреждения в области лица». СК противоречил сам себе: с одной стороны в пресс-релизе ведомство признавало, что самочувствие заключенного впоследствии ухудшилось, а с другой стороны он якобы «жалоб на состояние здоровья не высказывал, отказался от помощи и госпитализации». На следующий день после получения травмы головы 50-летнего мужчину нашли мертвым.

СК опубликовал нарезку записей камер видеонаблюдения в помещении, где, как утверждается, находился Ашурок. Сначала на кадрах видно, как заключенный шатается, падает и ударяется головой о стену. Потом показывают, как заключенному оказывают медицинскую помощь. Затем видно, что заключенный снова падает уже с перевязанной головой.

Шокирующее видео свидетельствует о том, что человек плохо себя чувствовал уже до первого падения – он просто не мог стоять на ногах. Однако в СК даже не пытались это как-то объяснить.

Уголовное дело по факту смерти Ашурка так и не возбудили. Родственникам до сих пор не выдали результаты судебно-медицинской экспертизы. Дневник политзаключенного, который он вел за решеткой, тоже не отдали. На обращения близких СК просто перестал отвечать.

Доведение до самоубийства

18-летний Дмитрий Стаховский жил в Минске, работал в фирме, занимающейся разработкой мобильных игр. Участвовал в протестах, за что на него возбудили уголовное дело по статье «массовые беспорядки».

25 мая 2021 года парень покончил жизнь самоубийством. В предсмертной записке, которую он оставил в «Вконтакте», парень написал, что был вынужден пойти на такой шаг, так как не выдерживает давления со стороны следователей:

«Виной тому стал Следственный комитет. Уже не секрет, что у меня была уголовная статья 293 ч. 2. Если вкратце, за митинги. Если бы на меня не продолжали морально давить, думаю, я бы не решился на такой ужасный поступок, как суицид. Но мои силы заканчивались. И как вы можете видеть, я не справился. Да, мне многие говорили, не переживай, все будет хорошо. Не думай о плохом. Плохие мысли прочь. Однако легко говорить, пока сам не попадешь в такое положение», – написал Дмитрий Стаховский.

Известно, что Дмитрий был сиротой и жил в общежитии. Правозащитники сообщают, что именно сотрудники этого общежития указали на парня как на участника акций протеста, после чего он стал фигурантом уголовного дела.

Смерть после Окрестина

В сентябре 2021 года редакции «Белсата» стало известно о смерти еще одного протестующего. Нам известны его имя и фамилия, но из-за нежелания знакомых и близких мы не можем их назвать.

Мужчина был задержан в самом начале сентября за национальный флаг на балконе. Его поместили в изолятор на Окрестина, там он заразился коронавирусом. Через девять дней его направили в больницу, где мужественно и умер.

Стрельба на Якубовского

28 сентября 2021 года очередная облава силовиков на инакомыслящих закончилась трагедией. По официальной версии, 28 сентября сотрудник EPAM Андрей Зельцер застрелил из охотничьего ружья сотрудника КГБ Дмитрия Федосюка после того, как силовики ворвались к нему в квартиру на улице Якубовского. Затем Зельцер был убит ответным огнем.

Официальная версия вызывает много вопросов, некоторые эксперты высказывали мысль, что Федосюк мог случайно попасть под огонь своих напарников, и именно силовики нанесли ему смертельные ранения.

В КГБ утверждали, что силовики пришли к Зельцеру «во время проведения специальных мероприятий по отработке адресов, по которым могли находиться люди, причастные к террористической деятельности». Позже Андрей Швед заявил, что процессуальные действия были санкционированы Генпрокуратурой. При этом никто так и не объяснил, что стало поводом для таких подозрений против Зельцера. Но известно, что сейчас спецслужбы регулярно используют обвинения в терроризме и экстремизме для преследования инакомыслящих.

Андрею Зельцеру был 31 год, у него осталась жена и 8-летний сын. Зельцер занимался фехтованием и был членом «Белорусского общества охотников и рыболовов». Работал ведущим аналитиком службы поддержки в EPAM Systems.

«У государства логика сейчас такая – вы априори все террористы, мы ко всем придем, а потом разберемся, – рассказывал belsat.eu друг Зельцера. – Андрей никогда бы не убил, чтобы просто убить. Но он мог дать отпор, да. Тут к нему нагло ломились непонятно кто, и Андрей был не Андрей, если бы не сделал так, как сделал».

Жена Зельцера Мария Успенская, которая присутствовала при стрельбе, была задержана по подозрению в соучастии в убийстве сотрудника КГБ. Сейчас она находится в минском СИЗО №1.

Чекисту Дмитрию Федосюку тоже был 31 год, у него остался 4-летний ребенок. Он служил в спецподразделении «Альфа», а его мать является руководителем одного из подразделений центрального аппарата КГБ. Дмитрий занимался боксом, на службе имел позывной «Нирвана».

По факту гибели Федосюка было возбуждено уголовное дело по ч. 2 ст. 139 («Убийство лица в связи с исполнением служебных обязанностей»). А вот убийство Зельцера власти отказались считать преступлением и признали действия чекистов законными.

Трагедию на улице Якубовского в Минске спецслужбы использовали для усиления репрессий: во время масштабной «зачистки» были задержаны около 200 человек по всей стране. Большинство из них задерживали в рамках ст. 369 («Оскорбление представителя власти») и ст. 130 («Разжигание социальной розни») Уголовного кодекса. Также власти арестовали журналиста «Комсомольской правды в Беларуси» Геннадия Можейко и добились закрытия издания.

Последствия ранения

Павел Сибилев работал водителем автобуса, 10 августа 2020 года его ранило гранатой возле станции метро «Пушкинская». В медицинских документах было указано: минно-взрывное ранение в области поясницы, огнестрельный перелом позвонков, множественные ранения левого плеча, ушиб почек. В возбуждении уголовного дела в результате ранения Сибилеву отказали.

После тех событий Павел потерял здоровье, у него обнаружили онкологию. Он умер 10 октября в возрасте 49 лет.

У Павла осталось трое детей. Самый младший сын в этом году пошел в первый класс.

Еще одна смерть после Окрестина

Жительница Минска Елена Амелина умерла в возрасте 53 лет от последствий коронавирусной инфекции. Заразилась она в изоляторе на Окрестина, где в сентябре отбывала административный арест. Женщина оказалась в одной камере с журналисткой «Нашай Нівы» Екатериной Карпицкой.

«Сокамерница Елена, самая энергичная и бойкая из нас, умерла от короны. На Окрестина мы все ею болели. Елене за один день стало очень плохо, она почти трупом лежала под нарами, мы заставляли ее хоть что-то съесть. Лечилось все это парацетамолом и, если совсем человеку плохо, антибиотиком. Из ЦИП Елена отправилась на ИВЛ, и так и не выкарабкалась», – вспоминает о женщине журналистка Екатерина Карпицкая.

Фото обложки: TК / Белсат

ИИ/АА belsat.eu