Мацукевич: Лукашенко без труда признает «ДНР-ДНР»

О чем говорит пресс-конференция министра иностранных дел и почему отношения с соседями пытаются наладить военные чиновники? На эти и другие вопросы Филина ответил экс-дипломат Павел Мацукевич. — Владимир Макей провел пресс-конференцию, которая вызвала у экспертов неоднозначную реакцию. Так, по мнению политолога Валерия Карбалевича, сама пресс-конференция в плане информации не дала ничего нового, но выглядела как способ показать, что МИД Беларуси все еще существует, как и сама страна. Какое впечатление у вас вызвал выход министра к прессе? — Я думаю, что пресс-конференция должна была продемонстрировать некую открытость, готовность властей что-то обсуждать. И в этом смысле хорошо, что журналисты получили возможность задать Владимиру Макею напрямую удобные и неудобные вопросы. Я, к сожалению, не услышал того, чего бы хотел. Темой пресс-конференции было подведение итогов внешнеполитической и внешнеэкономической деятельности в 2021 году. На мой взгляд, в реальности эти итоги неутешительные. Но Владимир Макей старался делать хорошую мину при плохой игре. Не вина МИДа в том, что Беларусь оказалась в ситуации, в которой она находится. По сути, в статусе международного изгоя. Страной, с территории которой исходят угрозы соседям. По крайнем мере, с точки зрения восприятия самих соседей. МИД, в определенном смысле, стал заложником. Потому что наша внешняя политика стала фактически жертвой нашей внутренней политики, внутриполитического кризиса. Но, при всем при этом, министерство выступает адвокатом белорусского режима, всех тех беззаконий, которые происходят в Беларуси в течение последних полутора лет. В этом смысле министр ничего нового не сказал, он повторил известные штампы, которые можно услышать из официальных СМИ. Может, другими словами, но суть та же. — Вы сказали о попытке МИДа продемонстрировать открытость. Любопытный момент: другое ведомство — Минобороны — активизировало контакты с коллегами из соседних стран. Был телефонный разговор с коллегами из США, рабочая встреча в Латвии. И беседа белорусского и украинского министров обороны, во время которой Виктор Хренин передал слова Александра Лукашенко о том, что «все поправимо — экономика, товарооборот, дипломатические отношения». О чем говорит эта военная дипломатия? — Диалог идет по тем каналам, по которым желает беседовать та сторона, наши партнеры. И МИД, и сам Лукашенко постоянно шлют своеобразные сигналы на Запад о своей готовности обсуждать, вести диалог, все забыть, перевернуть страницу, сделать вид, что ничего не было. Но наши партнеры, те же украинцы, сами выбирают темы, по которым они хотят или готовы с белорусами разговаривать. Здесь можно вспомнить звонки Ангелы Меркель Александру Лукашенко, которые касались исключительно темы миграции. Эти контакты и были исчерпаны данной проблематикой. От белорусской стороны здесь мало чего зависит. Власти сигнализируют о готовности говорить о чем угодно, а партнеры выбирают те темы и те каналы, по которым они видят смысл общаться. Если взглянуть на ситуацию в целом, то белорусский вопрос политическое руководство европейских стран, да и США, обсуждает с Россией. Как это было во время недавнего визита Эммануэля Макрона в Москву. Ядерное оружие, размещение и вывод войск — все это касается России. Тема белорусской конституции — это сугубо белорусский вопрос. Тем не менее французский президент видит смысл обсуждения этого вопроса с Владимиром Путиным. — Лукашенко заявил, что не исключает признания «ДНР-ЛНР». По его словам, это признание будет совместное с Россией и взаимовыгодное. О чем говорит это заявление? — Последние заявления Лукашенко создают впечатление, что российское руководство не особо посвящает его в свои планы. Он как будто сам себя вписывает в эту международную ситуацию. И в данный вопрос признания/непризнания «ДНР-ЛНР», который сегодня активно обсуждается США и европейскими странами в контактах с Россией. Ну вот, Лукашенко сам себя включает в эту дискуссию. Мне кажется, Россия может пойти на это. Прецедент уже был, когда в 2008 году она признала Абхазию и Южную Осетию. Сделала это, на мой взгляд, не особо охотно, но она на это пошла. Поэтому я думаю, что при определенных обстоятельствах Москва безусловно может сделать такой шаг. И я не вижу никаких оснований полагать, что Лукашенко не пойдет на этот шаг вслед за Россией. Тем более если Москва поставит перед ним условие: признание в обмен на очередной кредит или решение каких-то вопросов, интересующих Лукашенко. Сейчас, как мне кажется, он бежит немного впереди паровоза. Очевидно, по той причине, что хочет вписать себя в серьезную международную ситуацию, чтобы его заметили. Понятно, что у этого признания будет какая-то цена. Я легко себе это представляю, тем более что он уже фактически и, можно сказать, юридически признал Крым. Во всяком случае, озвучил это на словах, а сам статус полуострова не предполагает каких-то документальных подтверждений такому признанию.