Богдевич: «Выпускать и реабилитировать будут, скорее всего, те же люди, которые сажали по фальшивым обвинениям»
Вряд ли в Беларуси после Лукашенко будет иначе, чем в СССР после Сталина.
Обещанная Лукашенко амнистия, может, и произойдет, но ее трудно будет даже рассмотреть за новыми арестами, задержаниями, репрессиями. Ждали амнистии, а дождались еще большего «закручивания гаек», пишет Виктор Богдевич на Радио Свобода.
Ни массового освобождения политзаключенных, ни выхода из тюрьмы знаковых фигур ждать не стоит. Лукашенко не из тех, кто прощает и проявляет милость: он из тех, кто наказывает и мстит.
Время от времени из уст Лукашенко звучат правильные слова о народном единстве, примирении, необходимости «перевернуть страницу» (то, что, очевидно, советуют говорить советники и консультанты, да и собственная интуиция не может не подсказывать — при таком политическом опыте). Но в конце концов все равно верх берет его внутренняя сущность, натура, в которой так много мстительности, ненависти и злости.
«Свядомыя» — это враги
О скорой амнистии для «политических» Лукашенко в течение трех первых недель сентября высказывался неоднократно. И каждый раз эти высказывания были чрезвычайно противоречивы.
То он говорит: «когда эти люди раскаялись, встали на путь исправления, полностью загладили свою вину, к ним можно проявить милость».
То обличает «силовиков»: «мы не можем налево и направо отпускать всех. Кто должен сидеть в тюрьме, должен сидеть».
То обещает: «есть люди, которых мы СВОБОДНО можем освободить досрочно… Иногда и перегибы допускаются со стороны наших сторонников: всех мочить, сажать и так далее. Знаете, единство в обществе это никогда не добавляло».
А через несколько дней, 20 сентября, во время встречи с госсекретарем Совета безопасности Александром Вольфовичем уже записывает всех во враги: „а эти “свядомыя» — это враги… Они постоянно будут крутить-мутить и подбрасывать нам эти вопросы. А потом в нужный момент снова пойдут громить, бомбить, издеваться над людьми».
А если все «свядомыя» — враги, то как же их выпускать? Для того чтобы «крутили-мутили» и готовились «громить, бомбить и издеваться»?
Страшно освобождать невиновных
За прошедшие 28 лет президентства Лукашенко через тюрьмы прошли тысячи его политических оппонентов. Были среди них и известные, и малоизвестные, и совершенно никому не известные личности. Случались и амнистии, и помилования. Но происходило это главным образом тогда, когда «давил» Запад, когда это было предметом торга — и за каждую «голову» оппозиционера можно было получить взамен что-то материальное: снятие санкций, возможность контактов с цивилизованным миром, кредиты. Каждый раз это было «прощение сквозь зубы».
Лукашенко даже если и выпускал кого из своих политических противников досрочно, то не потому, что ему их стало жаль, что простил, что руководствовался при этом мотивами милосердия, гуманизма и сострадания.
Ну невозможно представить его милосердным и снисходительным, великодушным, незлобивым и незлопамятным. За три десятилетия белорусы имели возможность убедиться в этом много раз. Вспомним хотя бы о судьбе его ближайших соратников, которые вели его к власти, которым он обязан своим карьерным взлетом, с которыми ходил и ездил по городам и деревням Беларуси на предвыборные собрания в 1994-м. Они сидели за одним столом в его гостинице «Октябрьская», вместе хохотали над анекдотами, вместе веселились и пили до утру водку в те памятные вечер и ночь в июле 1994-го, когда все решилось. Обнимались, поздравляли друг друга (и особенно — его). Они же считались почти друзьями!
А потом… Потом не вздрогнула рука палача, который поднимал расстрельный пистолет, направленный на Виктора Гончара и Юрия Захаренко. И никакие сантименты не помешали бросить на 10 лет в лагеря больного литературоведа Александра Федуту. И нет сомнения, что такая же судьба постигла бы Валерия Цепкало, если бы тот, хорошо зная нравы бывшего «друга», не успел убежать за границу.
Все последние противоречивые высказывания Лукашенко об амнистии свидетельствуют об одном: ступив шаг вперед, он тут же делает два шага назад, оглядываясь вокруг и словно спрашивая, не слишком ли щедрым и гуманным выглядит. Ему страшно освобождать невиновных. Ведь за их фигурами — тени августа 2020 года.
В общем, оглядываясь на его политическую биографию, трудно вспомнить какие-то широкие и благородные жесты. Когда бы протянул руку побежденному в честной борьбе противнику. Признал ли заслуги и талант всемирно известных личностей (пусть и политических оппонентов): как было в случаях с Василем Быковым и Светланой Алексиевич. Или просто искренне посочувствовал бы чужому горю. Часто ли за 30 лет его видели на похоронах известных личностей (даже его ближайших соратников)?
Гуманизм Гитлера и сострадательность Сталина
Гитлер и Сталин тоже время от времени проводили какие-то амнистии и милостиво миловали некоторых своих жертв. Например, в 1935 году Гитлер помиловал осужденных эсэсовцев концлагеря Ханштайн — отпетых лагерных садистов, виновных в пытках и смертях многих заключенных. А однажды даже сохранил жизнь еврею-врачу из Линца Эдуарду Блоху, который лечил мать Гитлера, когда та умирала от рака молочной железы. Когда Германия аннексировала в 1938 году Австрию, Гитлер лично защитил Блоха от ареста. А позже ему даже было позволено эмигрировать в США. Правда, все эти годы непрерывно дымили печи Освенцима и Майданека, в которых сгорели миллионы ни в чем не повинных соплеменников Эдуарда Блоха.
А Сталин в 1938-1939 гг. дал разрешение на массовое освобождение тех «контрареволюционеров», которых не успели расстрелять в 1937-м. На свободу вышли от 100 до 150 тысяч ни в чем не повинных «врагов народа». «Это Ежов многих невинных погубил. Мы его за это расстреляли», — сокрушаясь сетовал в 1941 году товарищ Сталин. При этом созданный им ГУЛАГ еще почти полтора десятилетия исправно продолжал перемалывать в своем утробе миллионы невинных жертв.
После Лукашенко
Вряд ли в Беларуси после Лукашенко будет иначе, чем в СССР после Сталина. Имею в виду не первую по смерти тирана амнистию, не «холодное лето 1953-го». (Тогда по поспешным и хаотичным решениям Берии на свободу вышли преимущественно уголовники, сотни тысяч человек. Правда, были среди освобожденных и политические, но только осужденные на срок менее 5 лет. Таких было меньшинство: «антисоветчикам» обычно отмеривали гораздо более весомые сроки, как это делают и сейчас в Беларуси относительно «протестующих».)
Массовое освобождение и реабилитация заключенных сталинского ГУЛАГа происходила позже, уже как осмысленная и целенаправленная акция, в рамках объявленного Хрущевым «развенчивания и преодоления последствий культа личности».
Хрущевская реабилитация происходила не путем амнистии, а в индивидуальном порядке. Никита Сергеевич хорошо знал механизм сталинских политических репрессий (так как сам в них активно участвовал), а потому без излишнего мудрствования приказал вновь создать «тройки» из партийных функционеров, прокурорских и милицейских начальников, которые быстро выносили решения без громоздких юридических процедур. Эти комиссии «по проверке дел и реабилитации» действовали с 1953 года.
Работали исправно: за годы хрущевского правления, по подсчетам историков, количество оправданных и реабилитированных колеблется от 800 тысяч до двух миллионов человек. В то же время, что примечательно, речь не шла о полном восстановлении прав бывших политзаключенных: часто наказание не отменялось вовсе, а только смягчалось. Это позволяло выпустить людей на свободу, но при этом не шло никакого разговора ни о компенсации безвинно осужденному, ни об ответственности тех, чьими руками политические репрессии осуществлялись.
Такая неполноценная реабилитация объяснялась очень просто: тысячи испачканных в сталинских преступлениях партийных функционеров, прокуроров, следователей, милиционеров оставались в «обойме». Если бы начали по-настоящему разбираться и наказывать виновных в преступлениях, в тюрьмы надо было бы бросить их самих.
У каждого Сталина свой Хрущев
Нечто подобное, скорее всего, может произойти и сразу после Лукашенко. Размах политических репрессий, происходящих сейчас в Беларуси, вполне сравним со сталинским. Найдется ли сегодня в стране прокурор, милиционер, следователь, «вертикальщик», который тем или иным образом не причастен к политическому преследованию инакомыслящих?
Тот новый белорусский Хрущев, который придет после Лукашенко, скорее всего, будет из его нынешнего окружения: так чаще всего случалось на просторах бывшего СССР. И весьма вероятно, что он, как и Хрущев в СССР, откажется от лукашенковского диктаторского наследия и сделает себе имя на отрицании тоталитаризма. И начнет освобождать, амнистировать, реабилитировать тысячи политических заключенных — жертв режима Лукашенко. Но, как и при Хрущеве, та первая постлукашенковская амнистия вряд ли будет полной и последовательной. Выпускать и реабилитировать будут, скорее всего, те же люди, которые сажали по фальшивым обвинениям. Другим на первых порах просто не будет откуда взяться. Сами сажали — сами будут и выпускать.
…Самодержавные правители России в XIX веке, случалось, не раз великодушно прощали своим врагам. И каким врагам! Офицерам, которые с оружием в руках выводили свои полки на Сенатскую площадь, которые действительно готовились уничтожить императора ради высоких идеалов свободы Отечества и освобождения сограждан. Первую в Российской империи амнистию провел в 1856 году Александр II: он освободил декабристов, петрашевцев и участников Польского восстания 1831 года. Та амнистия стала знаковым событием, с которым началась первая российская «оттепель».
Лукашенко наказывает многолетними лагерными сроками, будто террористов и опасных государственных преступников, тех, кто во время мирных шествий 2020 года разувался, ступая на скамейку, чтобы помахать флагом или шариком; кто рисовал бело-красные сердечки на стеклах или развешивал белье «по БЧБ-схеме». Другой царь — другие враги. Фальшивый царь — альшивая амнистия.
Источник: ex-press.by
Сообщение Богдевич: «Выпускать и реабилитировать будут, скорее всего, те же люди, которые сажали по фальшивым обвинениям» появились сначала на VBORiSOVE.BY.