Белорусы стали ресурсом, который очень нужен Лукашенко

Хоть мы все еще не прибыли в точку назначения, но белорусский режим продолжает свой путь в сторону тоталитаризма. Неизвестно, возможно ли это сделать в 21 веке, не имея органичной идеологии, а придумывая ее на ходу. Но колея выглядит вполне однозначной, и это лучше осознавать, чтобы следующие шаги власти не стали сюрпризом. Артем Шрайбман рассуждает о последних решениях властей, которые приближают нашу страну к тоталитаризму. Говоря о тоталитарном дрейфе Беларуси, проще всего сфокусироваться на внешних атрибутах нового режима — все более жестоких репрессиях, появлении партии власти, обязательного и единого исторического нарратива, все более пронизывающих пропаганду культе личности вождя и милитаризме. Но более ощутимой для большинства белорусов может оказаться другая трансформация в самой логике отношения власти к людям. Логика этого процесса состоит в расползании контроля, в подчинении жизненных траекторий отдельных граждан государственным задачам. Процесс идет как «вширь» — то есть затрагивает все большее число белорусов, которые надеялись пересидеть бурю, держась подальше от политики, так и «вглубь» — то есть в те сферы нашей жизни, которые еще вчера считались приватными, находящимися в безусловной компетенции самих людей. Когда Лукашенко дает зеленый свет на обязательное распределение выпускников, вне зависимости от того, платили они за учебу или нет, и на больший срок распределения бюджетников, он прекрасно понимает, скольким тысячам людей это поломает жизненные планы. Это не оторванность власти от ситуации, Лукашенко и сам говорит, что пришло время действовать «кардинальным способом». Почему оно пришло? И тут власть тоже предельно честна: квалифицированные кадры бегут из страны. Число незакрытых вакансий в стране и белорусских студентов в польских ВУЗах бьет рекорды. В мобилизационной логике трудового лагеря выход за его забор — это измена государственным интересам. Нельзя несанкционированно покидать страну для жизни, если у нее на тебя были другие планы. Когда на отечественном рынке возникает дефицит какого-то товара — гречки или бензина — власть чувствует себя в полном праве ограничить его экспорт. Люди перешли в эту же категорию — еще одного ресурса, при нехватке которого падают экономические показатели, чего правительство не может допустить. Лукашенко не первооткрыватель в этом вопросе. Почти все коммунистические страны имели жесткие ограничения на выезд из страны. СССР вводил выездные визы, ГДР построила стену в Берлине. Некоторые режимы, вроде Китая или КНДР, шли дальше и массово перемещали население, когда трудовые ресурсы были нужны в других местах. Если кто-то посмел поставить свои интересы наперекор государственным, то есть уехать без разрешения, — государство чувствует себя в праве отсечь такого человека от себя полностью. В спину бегущим пока не стреляют — времена не те, да и патроны нужны союзнику на фронте. Но зато паспортный указ, запись в тунеядцы и повышенную коммуналку — будь добр, получи в плечи. Разумеется, эмиграцию эти меры не остановят. А кто-то и вовсе может решить уехать именно из-за новшеств по распределению, лишь бы не тратить время на отработку, на которую человек не подписывался, когда шел на платное. Поэтому однозначно стоит ждать от власти новых препятствий на пути оттока людей. Как далеко может зайти этот процесс, сегодня сложно сказать. На первых порах, чтобы демотивировать тех, кто подумывает отказаться от распределения, вполне вероятно, увеличат сумму возмещения государству. Логика процесса толкает власть в сторону более жесткого закрепления людей там, где им положено работать. Дав карт-бланш на одну, как он сам говорит, «кардинальную» меру, Лукашенко на следующем этапе может попробовать и другую классику из арсенала коммунистических диктатур. Возможно, мы и не успеем прийти к выездным визам или «загранпаспортам», которые будут храниться в надежном ведомстве. Но уже не выглядят и полной фантастикой ограничения на выезд молодых специалистов из страны до конца срока отрабоки или перекладывание «штрафа» на семьи тех, кто посмел уехать от распределения. У белорусов все меньше возможностей выехать за рубеж. Рассказываем, как в СССР работали визовые ограничения Другим фронтом войны за трудовые ресурсы стала демография. Родине нужны рабочие руки, а они появляются на свет в слишком малых количествах. Но в отличие от всего мира, у нас в этом виновата не урбанизация. А в отличие от других постсоветских стран, причина демографической ямы не в эхе Второй мировой войны и сложных 1990-х. В Беларуси во всем виноваты геи и чайлдфри. Вот уже и ГУБОПиК выходит на борьбу с мужчинами в розовых платьях в рекламе. Генпрокуратура готовит школьный курс по половому воспитанию, где детей будут ориентировать заводить семьи и производить новых детей. А Кочанова вместе с православной церковью хочет снизить средний возраст вступления в брак с не слишком патриотичных 27 лет. Патриархальная (и местами тюремная) культура в белорусском госаппарате — не основная причина этого консервативного поворота. Корень проблемы — все в той же тоталитарной логике: люди стали ресурсом в решении государственных задач, ресурса надо больше, раздевайтесь и работайте. То, что раньше, в авторитарной Беларуси до 2020 года, было частным выбором людей, теперь все больше попадает в сферу государственного интереса. Вслед за идеологизацией образования власть хочет давать людям ответы и на другие прежде личные вопросы, вроде «куда пойти работать», «стоит ли уехать из страны» и «заводить детей или нет». Все, как завещал один классик 1920−1940-х: «Все в государстве, ничего вне государства, ничего против государства». Лучше бы, конечно, власть извлекала уроки не из идей этого известного итальянского политика, а из финала его биографии. Шрайбман: «Аполитичные или умеренно оппозиционные люди будут становиться намного более злыми на власть»