Бойня на Орловской улице

Выстрел. Еще один. Не просто в воздух — поверх голов.

Пока поверх голов. 25 октября. 18:20. Мост через Свислочь. Взобравшийся на высокое заграждение омоновец целится из ружья в протестующих. Те скандируют: «Мы без оружия! Мы без оружия!» — затем: «Пропускай, пропускай!» Молодой парень подходит слишком близко к стене «космонавтов». Его хватают.

Женщина лет пятидесяти пытается что-то объяснить бойцу. Он разговаривает с ней, открыв «забрало». Говорят долго — минут пять. Ничего, конечно, не меняется: силовики не уходят, уходит женщина.

Толпа разворачивается, проходит метров двести назад, и тут из-за здания УВД выходят несколько десятков бойцов в черной форме. Теперь уже — никаких выстрелов в воздух. Я вижу, как в толпе взрывается светошумовая граната, потом еще одна. И еще. Бросают целенаправленно — в людей.

Паника…

***

Четырьмя часами ранее.

В чем особенность белорусских протестов — люди на них появляются из ниоткуда. Вот ты идешь к назначенному месту, к площади Свободы, с небольшой группой в 20 человек. И где остальные? ОМОН преграждает тебе дорогу, не дает пройти. Ты думаешь: «Сейчас повернусь спиной — и заберут». Оборачиваешься, а сзади — уже не двадцать человек. Даже не сто. Вновь смотришь на омоновцев, и они расступаются. Выходишь на площадь — и тут уже не сосчитать, сколько людей. Откуда они взялись? Все улицы, все дворы на твоем пути, кажется, были перекрыты…

Люди занимают обе стороны улицы Ленина. Взрываются скандированием: «За-бас-тов-ка! За-бас-тов-ка!»

Общенациональная забастовка должна начаться в Беларуси 26 октября.

не освободил политзаключенных, не приказал расследовать пытки и, разумеется, не ушел в отставку.

— Вы считаете, что общенациональная забастовка возможна? Она завтра начнется? — спрашиваю у двух женщин, которые пришли на митинг без бело-красно-белой символики.

— Я взяла отпуск за свой счет, — отвечает одна. — Я учитель музыки.

— Я психолог. Тоже отпуск за свой счет, — говорит вторая.

С медиками сложнее. Встречаю сразу троих, и они признаются: врачи не могут просто не выйти на работу.

— Мы присоединимся к забастовке в другом формате. Мы откажемся от пользования любыми услугами, включая общественный транспорт. В магазине будем брать только те товары, которые произведены негосударственными компаниями и не приближенными к Александру Лукашенко. Есть такое приложение «Крама»: включаешь его, сканируешь штрих-код, и оно тебе говорит: «Бери смело» или «Задумайся». Увы, почти все белорусские продукты так или иначе производятся компаниями, связанными с государством. Будем покупать импортные. Выбора нет: или казна пустеет и ему становится нечем платить силовикам, или о нас будут пять лет вытирать ноги.

Прошу уточнить, что значит «вытирать ноги».

— Зарплата 350 рублей — это как называется? — смотрит на меня врач.

350 белорусских рублей — это 10 500 российских.

Демонстрация стартует на улице Ленина, движется в сторону проспекта Победителей.

***

Прошлая акция оппозиции, «Партизанский марш», была многочисленной: 100 тысяч человек. Эта выглядит еще мощнее. В бело-красно-белое шествие вливаются новые и новые потоки: колонны идут со стороны Немиги, со стороны Троицкого предместья. Не пройдя и километра, мирное шествие упирается в шеренги военных за колючей проволокой у стелы «Минск — город герой». Из громкоговорителей разносится: «Уважаемые граждане! Вы нарушаете закон о собраниях, митингах, уличных акциях и пикетированиях. Просим вас проявить благоразумие и разойтись».

«Верым, можам, пераможем!» — скандирует в ответ толпа.

Военные, оставив призывы разойтись, внезапно включают музыку. Песня про Беларусь. На проспекте Победителей начинаются танцы.

— Понимаете, с чем мы имеем дело? Я вижу веселых людей, которые танцуют, которые идут вместе. Это даже похоже на праздник, — рассказывает мне мужчина в белой медицинской маске с красной полосой. — А с той стороны — хмурые ребята с оружием. И нам говорят: «Хмурые с оружием» — это правильно. Веселым быть нельзя — можно и в тюрьму угодить.

Шествие поворачивает на проспект Машерова. Люди из окон машут протестующим бело-красно-белыми флагами. В одном из домов — интрига: две женщины приветствуют шествие ленточками, а из соседнего окна бабушка показывает протестующим кукиш. Протест берет верх: еще в двух квартирах вывешивают бело-красно-белые флаги. К бабушке никто не присоединяется.

В толпе раздается барабанная дробь. Барабанщик Александр работает на фармацевтическом предприятии.

— Завтра я иду в отдел кадров с заявлением об увольнении, — говорит он. — Это моя единственная возможность присоединиться к общенациональной забастовке. Знаю, что ее поддержат еще несколько ребят. К сожалению, не все. Не все еще проснулись.

К забастовке в Беларуси готовятся серьезно. СМИ пишут, что по всей стране прекратят работу сотни предприятий. В магазинах сметают крупы, макароны, соль и консервы.

Сзади раздается сирена — скорая помощь. Люди расступаются. А уже через минуту скорая едет назад: ОМОН перекрыл дорогу — даже медиков не пропускают. Важна ли чья-то жизнь, когда людей разгонять надо?

Упершись в ОМОН, протестующие разделяются на две группы: часть отступает дворами, большинство идет назад по проспекту. Постепенно люди расходятся — откалываются большими группами. Когда процессия решает повернуть к резиденции Лукашенко, в ней остается от силы тысячи две.

Впереди — Орловская улица и мост через Свислочь.

***

Еще до взрывов первые ряды протестующих начинают бежать назад. Трудно сказать, как они поняли, что сейчас начнется.

Омоновцы, вышедшие из-за здания УВД Центрального района, еще секунд десять стоят на дороге, ничего не делая. И вдруг по команде начинают атаку. Взрыв. Еще взрыв. Еще. Светошумовые гранаты рвутся везде: прямо под ногами протестующих, в воздухе. Дым заволакивает улицу. Люди бегут кто куда. По ним начинают стрелять.

Я бегу в первый попавшийся двор. Граната разрывается в паре метров от меня. «У-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у», — раздается в ушах. Буквально сразу — вторая. Я ничего не слышу. Только это гудение и звуки взрывов на Орловской улице.

Обгоняю мужчину в сером пальто. Он бежит медленно. В меня вцепляется чья-то рука. Оборачиваюсь — девушка лет двадцати, потерянный, панический взгляд. Так и бежим: я (куда глаза глядят) и она, держась за мою куртку.

На Орловской ОМОН идет в наступление. Зачищает дворы. Взрывом гранаты в одном из домов выбило окна. Кроме взрывов глухо слышна стрельба. Хорошо хоть не боевыми…

Ныряем в открытые ворота республиканского центра «Мать и дитя». Вместе с нами здесь пытается найти укрытие еще десяток человек. Ближайший корпус — станция скорой помощи. Дежурный в приемной разводит руками: «Не сможем вас спрятать — бегите дальше». Перелезаем через забор — к педиатрическому корпусу. Здесь даже спрашивать не нужно: если ОМОН придет в детский стационар — от стыда не отмыться. У нас есть стыд. Снова через забор — во дворы.

— Ребята, давайте сюда. Забегайте, — пожилая женщина открывает дверь подъезда. — Поднимайтесь по лестнице. Никого не пустим.

Встаем на лестничном пролете.

— А теперь, когда прибежали, скажите честно: сколько вам за это платят? — интересуется она.

— Да ничего нам не платят, — раздраженно отвечает мужчина лет тридцати пяти.

— Поняла, — вздыхает бабушка. — Мои тоже ходят. И у соседки ходят… Жалко мне вас.

Через две минуты — «тревога»: к подъезду пришел раненый мужчина. Кровь течет из-под одежды: резиновая пуля попала под ребра.

— Срочно! Бинт есть у кого-нибудь? Нужны бинт и обезболивающие!

Бинт протягиваю немедленно. Нурофен из моей аптечки за обезболивающее не признают — не голова же болит. Одна из жительниц несет кеторолак — он действительно иногда упоминается как противошоковое при ранениях.

— Может, вам скорую вызвать?

— Не надо скорую, — просит раненый. — Огнестрельное — сразу в милицию сообщат.

Минут двадцать мужчина дожидается своих друзей. Говорит: «У одного уже было такое. Знает, что делать». Слабеет на глазах: сначала стоит, пытается даже ходить. Затем — садится. Перед тем, как его заберут друзья, он будет лежать на скамейке. В сознании.

Через час после бойни в Минске включают мобильный интернет, отключенный еще в полдень, за два часа до начала протестной акции. Читаю: «На Нововиленской улице граната взорвалась прямо у ног девушки. Она так и осталась стоять в дыму, потом кое-как, хромая, побежала с толпой», «Раненых в Минске везут в военный госпиталь. Их количество не называется».

Жуткое видео публикует «Радио Свобода»: силовики врываются в квартиру к одной из минчанок, укрывшей у себя протестующих. «Я заберу его с болью или без боли!» — кричит омоновец в черной маске, показывая на сидящего в комнате мужчину. На заднем плане с заломленными руками выводят другого мужчину. «Не надо, пожалуйста, не надо», — просят женщины. Омоновец швыряет одну из них на пол: «Мне что, газ применить?»

К полуночи правозащитный центр «Весна» сообщает о 287 задержанных по всей Беларуси.

Алексей Мальцев
специально для «Новой»