Почему Лукашенко проигрывает борьбу с БЧБ

В августе, когда в Минске собирались стотысячные толпы под бело-красно-белыми знаменами, я уже писал о своем отношении к этому символу. Если вкратце – история короткая и каждый раз бесславная. Две оккупации и «лихие 90-е». Такой вот белорусский знак беды.

С тех пор прошло почти 4 месяца. И, несмотря на то, что стотысячные толпы на минских проспектах больше не собираются, а отношение власти к БЧБ-символике стало совершенно нетерпимым, вероятность того, что бело-красно-белый флаг рано или поздно появится на 70-метровом флагштоке возле резиденции белорусского президента, только выросла.

Примерно в конце августа-начале сентября, когда протесты были мирными, а их участники еще не определились с символикой и идеологией, можно было попытаться ввести официальный запрет на скомпрометировавшую себя БЧБ, внести ее в республиканский список экстремистских материалов, параллельно развернув активную информационную кампанию о ее бесславном прошлом.

Тогда, скорее всего, символика протестов была бы более разнообразной. Ведь были альтернативные символы – использование белого цвета, флаг с символами «женского триумвирата», не вызвала массового отторжения у протестующих и официальная символика. Даже с российскими триколорами на протесты приходили.

Но белорусским властям было даже выгодно не запрещать БЧБ, а связать в общественном сознании протестное движение с этим символом. Разумеется, если бы символика протестов была нейтральной, они были бы более многочисленными. Свои претензии к Лукашенко имеют многие, но многие же имеют претензии к БЧБ-символике. Не зря же в 1995 году 80 процентов белорусов проголосовали против нее.

Жесткая «цветовая дифференциация» протестов началась тогда, когда начались массовые провластные акции, включая автопробеги под официальными красно-зелеными флагами. Оппозиции не осталось ничего, кроме как принять правила игры и сделать единственным символом БЧБ. Большинство оппозиционных лидеров, преимущественно из числа либералов и националистов, были этому только рады.

А дальше пошла жесть. Режим оказался не способен к тонкой игре по десакрализации символа, а стал действовать максимально грубо, приводя к противоположному результату.

Вот один из примеров – однажды протестующие вывесили между двумя высотками в Минске огромные, метровые белые, красные и белые трусы. Только самый бездарный пропагандист упустил бы возможность постебаться над «революцией трусов» везде – от новостных выпусков на ТВ до юмористических шоу на ютубе. Но вместо этого силовики с коммунальщиками устроили целую спецоперацию с врыванием в квартиры граждан для того, чтобы эти трусы снять. И, в результате, стебались уже над ними, предлагая награждать медалью «За снятие трусов».

Дальше пошли административные сроки за символику, в том числе в окнах собственных квартир, убийство Бондаренко, который стал первой сакральной жертвой, погибшей именно за символику. Обстоятельства гибели, реакция властей на нее, уголовное дело против журналиста и врача, рассказавших обстоятельства и отсутствие уголовного дела по факту самого убийства сделали жертву еще более сакральной.

Дальше – больше. В Белоруссии стали избегать любых сочетаний белого и красного. На улицах меняют адресные таблички, молочно-вишневый мармелад оказался нежелательным, а Дедам Морозам перед Новым Годом срочно шьют новые костюмы. Разумеется, ничего, кроме смеха эти попытки не вызывают.

Борьба с БЧБ в Белоруссии идет, но часто вне правового поля (официального запрета на ее использование как не было, так и нет), слишком грубо и не слишком умно. Нетрудно догадаться, что такая борьба только повышает популярность символики. С другой стороны, привычка вешать официальные флаги на автозаки и здания тюрем не добавляет популярности им.